Происхождение танцев
У всех народов, находящихся как в диком состоянии, так и достигших высокой степени цивилизации, вместе с природными элементами пластики замечается склонность к танцам и пению. Танец, в форме ритмического движения, с пластическими формами совмещает в себе скульптуру с живописью, как выражение определенного порядка в пространстве. Благодаря неразрывно связанному с танцем ритму, он может быть причислен и к искусствам, родственным с музыкой.
Независимо от этого, танец имеет очень близкое отношение и к драматическому искусству. Мимика, жесты, позы, аттитюды — это средства для выражения драматических положений. Все это, вместе взятое, показывает, насколько разнообразны элементы, входящие в область танцевального искусства.
Человек двигается в силу необходимости или для удовлетворения чисто инстинктивных потребностей. В таком положении человек ничем не отличается от животных. Но у животного, лишённого сознания красоты, нет и способности к развитию в самом себе, тех условий, из которых создалось искусство во всех его разнообразных проявлениях.
Хотя в движениях животного можно нередко отметить не только известную симметрию, а также правильность и грацию, но все эти элементы искусства проявляются у животных без сознания их прелести, без ощущения вечных законов красоты.
Какие бы изящные полёты ни совершала птица, какие бы грациозные прыжки ни делала серна, но все их эволюции не имеют ничего общего с искусством, начало которого положено человечеством с того момента, когда оно достигло известной степени цивилизации и когда был указан ему истинный путь к самосовершенствованию и к усвоению чувства прекрасного.
Шаг — вот начальный элемент танца. Эго — естественный способ передвижения. В силу законов чисто физических, каждый шаг требует нового импульса и, исходя от состояния спокойствия к новому положению покоя, естественно делится на два периода. Из продолжительности этих ритмичных периодов вытекает чувство симметрии и порядка, которое, в свою очередь, создаёт ряд комбинированных движений, подчинённых различным размерам ритма.
Из обыденной ходьбы развился и танец, согласованный с общими законами искусства и сообразно со своими собственными правилами.
Развитие танца можно разделить на две части: одну, относящуюся к управлению бесконечно разнообразных движений, прямых, кривых, вогнутых и во всех вообще направлениях и линиях; другая же часть заключается в гармонических сочетаниях разнообразных движений всего корпуса вообще, а также и частей его, т. е. рук, шеи, головы и игры физиономии.
Это, так сказать, механические элементы. Но танец может быть рассматриваем как искусство только тогда, когда в него вложена и душа. Танец должен говорить, обязан быть выразительным, и каждое движение должно изображать как живую природу, так и человеческие чувства и страсти.
Таким образом, танец есть не что иное, как последовательная цепь разных механических, телесных движений, согласованных с настроением человека и подчинённых музыкальному ритму. По принципу своему танец, подобно жесту, был всегда и у всех народов выражением внутренних чувств; был нежным разговором, где посредством поз, скачков и прочего выражались радость, горе, злость, нежность и т. п. Танец всегда имел свою психологию, находившуюся в соответствии с местом, временем и национальностью. Движения первобытных народов постепенно подчинялись известным правилам; резкие, грубые формы заменялись более изящными, и таким путём выработался самостоятельный кодекс танцевального искусства, получившего право гражданства во всем мире.
Исходя из сказанных положений, нетрудно определить, что следует понимать под словом «танец». Это ряд механических телодвижений, сопровождаемых жестами, выражающими душевное настроение человека, жестами, в которых, несомненно, заключается осмысленное, мимическое начало.
Каким же образом родился танец и жест? Где следует искать его начало и затем дальнейшее его развитие?
Вопросы эти неоднократно, с разных точек зрения, разрешались крупными умами, и большинство пришло к несомненному заключению, что танец зиждется в природе самого человека.
Находясь долгое время в диком состоянии, человек довольствовался самыми скромными потребностями. Удовлетворение его надобностей вызывало в нем чувство радости или досады. Эти ощущения выражались резкими возгласами радости и удовольствия или ужаса и отчаяния. Возгласы сопровождались жестами, определяющими произведённое на человека впечатление. С течением времени звуки и жесты хотя и принимали более точные формы, но сделались недостаточными для наглядного определения нужд человека и для познания окружающей его природы.
По словам Монтегацци, из мимических движений вообще и из символической мимики в частности развивалась членораздельная речь человека. Поэтому делается ясным то громадное значение, которое имела мимика в социальной жизни человечества. Мимика в своём последовательном развитии создала «слово — речь», обеспечивая, таким образом, положение человека на земле, дав ему возможности общения друг с другом и существования на земном шаре.
Несомненно, что происхождение танца, неразрывно связанного с мимикой, следует искать в природе самого человека. Средством для воспроизведения танца как «поэзии движений» служит человеческий корпус, так как наш корпус обладает способностью для выражения наших волевых ощущений, то вполне понятно, что человек прежде всего воспользовался им для удовлетворения потребностей своих чувств.
При этом, конечно, не следует признавать за танец каждый прыжок. Только взаимное действие движений рук и ног — движений, связанных с выразительной мимикой, — выливается в форму танца, получившего, в дальнейшем своём развитии, значение благородного, изящного искусства.
Действительно, мы видим, что с момента появления на свет ребёнок начинает уже чувствовать. Звуки голоса, мускулы лица и движения корпуса, как и у первого человека, служат единственными выразителями его ощущений.
Голосом он выражает радость и горе, наслаждение и боль, нежность и злость. Все эти ощущения рефлективное отражаются на лицевых мускулах и на телодвижениях. Таким образом, звуки первого родившегося на земле человека были первоисточником музыки; движения же его, вызванные известным рефлективным импульсом, положили начало осмысленному танцу.
Это подтверждается Дарвином. По его заключению, мимические движения лица, по смыслу их, у всех народов одинаковы и сходны между собой. Движения же корпуса и его конечностей, согласно исследованиям того же учёного, проявляются у разных народов в различных формах, сообразно климатическим и другим условиям жизни, а также и согласно различному пониманию душевных настроений и ощущений.
К такому взгляду приходит и профессор Бехтерев. В своём исследовании о биологическом развитии мимики у животных он говорит, что символические жесты не представляют полного тождества у разных народов. Он указывает на австралийцев, папуасов, таитян, сомалийцев, эскимосов как на расы, не знающие поцелуев. Малайцы, при встрече друг с другом и при объяснении в любви, высказывают своё расположение прикосновением носов. Равным образом и у цивилизованных народов способы объяснений установились различные.
Таким образом, можно считать непреложным, что если жесты у народов различны, то мимика — этот необходимый спутник танцев, без которой танцы бессмысленны, — у всех людей обоих полушарий аналогична. Губерт Сюпервиль, а также и Клод Бернар, выясняя, что наши чувства выражаются посредством обмена «сердца и мозга», пришли к заключению, что на лицевых мускулах чувства и страсти отражаются одинаково, как у культурного европейца, так и у дикаря готтентота.
Из прилагаемого графического рисунка нетрудно усмотреть, что основой для выражения чувств служат три главные схемы: центральная фигура, с горизонтальными линиями, характеризует спокойствие, левая выражает радость, правая же соответствует чувству горя и неудовольствия.
На этих схемах построены все живые символы и впечатления, характеризующие состояние души человеческой — мудрость, сладострастие и гордость, то есть те три чувства, которые в античной религии олицетворялись тремя спорившими из-за первенства богинями — Минервой, Венерой и Юноной.
Мы упомянули о мимике потому, что в танцах — как непосредственно бытовых, где естественным образом проявляется экстаз, так и в сценических, где мы видим только симуляцию экстаза, — мимика, в неразрывной связи с музыкой, дающей известное настроение, занимала и всегда будет занимать первенствующее место.
Из уважения к прекрасному полу, составляющему лучшее украшение танцевального искусства, мы отдаём предпочтение мнению, что женщина должна считаться законодательницею пластики и танцев.
Вышедши из состояния малосознательного детства, взрослый человек, имевший уже в своём распоряжении устную речь, все-таки не освободился от вне волевых, чисто рефлективных телодвижений, близко подходящих к понятию о танцевальных темпах. Недаром же говорят, что человек «прыгает от радости»; в припадке злости топочет ногами, угрожает кулаками. Все это — танцевальные движения.
Благодаря музыкальному ритму, тело человека делается более гибким, более подвижным. Глаза потухают или разгораются; руки то смыкаются, то поднимаются к небу; ноги двигаются то тихо, то быстро. Таким образом, музыкальный ритм создал подчинённые ему правильные телодвижения, приспособленные к выражению разных ощущений. Мелодия и пение пришла на помощь жесту. Звуки песни и музыки установили такт и размер телодвижений. Только с этих пор зародился настоящий танец как ритмичный выразитель чувств человеческих и как способ наивного и скоропреходящего веселья.
Общение между людьми посредством танцев
Танцы, подобно всякого рода гимнастическим упражнениям, служили развитию общения между людьми.
Когда случалось какое-либо приятное событие, касавшееся целой группы людей, то являлась потребность в совместном, общем веселье.
Люди инстинктивно брали друг друга за руки, плечи и в порыве радости производили разные движения ногами. Установилось нечто вроде общего движения. Лица, принимавшие участие, смыкались в круг, имея возможность видеть друг друга в сомкнутой цепи, причём и регулировался ритм движений.
Веселье выражалось, однако, у разных народов очень различно. Движения проявлялись в разных формах, находившихся в зависимости от выкриков и звуков, сопровождавших движение толпы.
О танцах доисторических народов мы можем безошибочно судить посредством наблюдения над существующими и до настоящего времени некультурными, дики ми народами. Они, очевидно, находятся в той же первой стадии своего развития, через которую прошли и цивилизованные нации.
Жажда собираться обществом, для обмена мыслей и для веселья, присуща всем ныне живущим дикарям. Танцуют они очень различно; но у всех замечается одна общая черта — становиться в круг и двигаться по окружности. У африканцев несколько девиц становятся в середину круга, составленного из одних мужчин. У индейцев их победные пляски выражаются также цепью танцовщиков, посреди которых становятся пленные. Вокруг, с воплями и криками, неистово скачут дикари.
Очевидно, что эти хороводные движения послужили прототипом для настоящих танцев, облагороженных культурой.
Несомненно, что однообразная жизнь некоторых народов, вынужденных ежедневно проводить время в заботах о своём существовании, мало способствовала развитию танца как средства развлечения.
Ещё в большей зависимости прогресс танца находился от рода питания и от климатических условий.
Мори де Сен-Мери очень подробно исследовал этот вопрос. Он сделал ряд наблюдений над народами, населяющими Америку. Он установил тесную связь между танцами, с одной стороны, и климатом, нравами и обычаями племён и народностей Нового Света, с другой стороны.
Широты, где царит холод, населены племенами, вынужденными постоянно бороться с суровостью климата Погребённым в землянки, окутанным снегом большую часть года, обречённым жить почти без сообщений друг с другом, им не до плясок. Танец — сын веселья, конечно, не мог найти себе места среди вечных льдов и холода. Потому у эскимосов, круглый год окутанных звериными шкурами, непрерывно влачащих своё скудное существование среди снежных вьюг и морозов, не могло родиться желание веселиться посредством танцев.
То же самое можно сказать и про племена, населяющие те же северные широты в Азии и Европе. Лопарей, также чукчей и эскимосов, нельзя назвать любителями танцев.
У народов, населяющих страны с умеренным климатом, любовь к танцам проявляется уже в очень разнообразных формах, Весеннее возрождение природы порождает новые, радостные впечатления. Горизонт просветляется; земля украшается цветами, зеленью, воздух делается живительным. Природа воскресает, как бы призывая всех живущих на общий праздник весны. Счастливая молодость, конечно, не может оставаться равнодушною к призывам природы. Она одушевляется, уделяя часы досуга веселью. Это особенно заметно у племён, занимающихся возделыванием земли и скотоводством. У этих пастушеских племён появление весны встречается всегда песней, сопровождаемой танцами.
Дух каждого народа сказывается в исполняемом им танце. Жестокие, крутые нравы племён создали у них и дикие движения, соответствующие их сангвиническому темпераменту. У землепашцев же движения спокойные, редко переходящие в разнузданность.
Вообще можно сделать заключение, что у народов, живущих в средних широтах нашей планеты, танцы большей частью однообразны и заунывны. Однотонный барабан и несколько мало гармоничных, мрачного колорита, песен служат единственным возбуждающим средством для регулирования движений.
Чем более приближаемся к тропикам, тем заметнее сказывается в танцах горячий темперамент народностей, живущих в тёплом и жарком климатах. Танцы входят в состав их домашнего обихода. Это любимый ими способ развлечений, на котором отражаются и черты их характера. Для примера, можно привести жителей Гвианы, которые настолько обожают танцы, что чуть ли не ежедневно, после работ, собираются, чтобы поплясать. Кроме того, мы можем привести ещё ряд примеров из жизни дикарей в Африке и Австралии. У них танцы служат исключительно как забава. Между прочим, очень распространены там танцы мимические, подражающие окружающей природе. У них существуют пляски, подражающие движениям голубей, свиней и пр.
У индейцев в большом ходу танец буйволов. Для европейца — это чисто балетное представление. Любовные танцы диких хотя и циничны, но это только, кажется, нашему непривычному взгляду; сами же дикари, эти дети природы, не сознают непристойности своих танцев.
Таким образом, из представленной нами вкратце картины танцев у малокультурных народов нетрудно усмотреть, что, по характеру своему, они служат им исключительно для развлечения, а не для религиозных целей или других побуждений. Между тем некоторые исследователи сделали заключение, что у первобытных народов зарождение танца следует искать в идее общения человека с божеством. По их мнению, первоначальный танец появился на земле прежде всего как средство для поклонения верховному божеству.
Сознавая своё подчинение высшим силам природы, независимым от его личной воли, человек действительно невольно преклонялся перед этими таинственными силами. Солнце грело; огонь жёг; гром устрашал; в воде он тонул; ветер дул; все это, вместе взятое, производило на человека громадное впечатление. В его голове, несомненно, зарождался культ поклонения стихиям и физическим явлениям природы как главенствующим понятиям о Боге.
Вполне естественно, что у человека явилась и потребность для выражения чувств восторга и умиления перед Создателем природы, награждающей его всеми благами, необходимыми для его существования. Он искал средства, как проявить свою признательность, и вылил ею в форме пения и танцев во славу Творца вселенной.
В силу таких положений, большинство историков признало такой вывод непреложным и почти единогласно повторило, что религиозные, священные танцы были первообразом танцевального искусства.
Едва ли, однако, такое заключение можно считать неопровержимым. Из приведённых примеров о современных дикарях, то есть тех же первобытных детях природы, мы видим, что танцы и музыка прежде всего выражались у них как средство развлечения. Затем уже, когда люди пришли в более культурное состояние, когда они могли уже рассуждать «по-человечески», только тогда у них явилась мысль приурочить своё едва ли не единственное в то время развлечение — танцы к религиозно-духовному культу. Только тогда, посредством преобразованных танцев и пения, люди начали воздавать благодарность невидимым божествам.
Название музы танцев как будто под-утверждает это мнение. Греки подыскивали всегда выразительные, осмысленные названия всем предметам вообще. Богиню танцев они назвали Терпсихорой, что означает «развлекающая». Если бы высококультурные жители Эллады придавали ей характер религиозный, то они назвали бы эту музу не «веселящею», а «священною».
Танец есть не что иное, как непреодолимая и естественная наклонность человека к подражательным движениям. В первобытные времена хотя и не существовало «искусство танцев», но люди только прыгали и скакали, принимая разные позы, посредством которых, в грубой форме, выражалось душевное настроение танцующих. Веселье и радость преимущественно служили главными элементами танца. Такова была первая стадия танца. Подобно тому как танцует ребёнок, так наивно танцевали и первобытные народы. Затем уже религиозное чувство, при помощи пения и звука инструментов, преобразило чисто механические движения в танец, подчинённый уже известным правилам. Положен был фундамент для нарождавшегося искусства хореографии, неразрывно связанного с жизнью всего человечества.
